Совершенно случайно наткнулась на книжку в общей куче. Книга известного врача психо-невролога Оливера Сакса. При этом автор ни на минуту не остается равнодушным к своим пациентам. Его такт и уважение к ним поразительны. Очень было интересно читать и понимать хоть что-то. Недаром у меня в Хаусе любимые болезни именно неврологические. Афазия, агнозия, синдром Туррета - приятно быть немножко в теме. А одна история, про старушку больную сифилисом, целиком списана из этой книги.
Книга состоит из четырех частей, каждая из которых содержит несколько рассказов (всего их 24). Героями рассказов являются реальные люди, страдающие от различных неврологических расстройств. Хотя некоторые из них вовсе и не страдают, скорее наоборот, рады своей болезни.
И вот во время проверки рефлексов (слабые отклонения от нормы с левой стороны) случилась первая странность. Я снял ботинок с левой ноги П. и поскреб ему ступню ключом – обычная, хоть с виду и шутливая, проверка рефлекса, – после чего извинился и стал собирать офтальмоскоп, предоставив профессору обуваться самому. К моему удивлению, через минуту он еще не закончил.
– Нужна помощь? – спросил я его.
– В чем? – удивился он. – Кому?
– Вам. Надеть ботинок.
– А а, – сказал он, – я и забыл про него. – И себе под нос пробормотал: – Ботинок? Какой ботинок?
Казалось, он был озадачен.
– Ваш ботинок, – повторил я. – Наверно, вам все же стоит его надеть.
П. продолжал смотреть вниз, очень напряженно, но мимо цели. Наконец взгляд его остановился на собственной ноге:
– Вот мой ботинок, да?
Может, я ослышался? Или он недосмотрел?
– Глаза, – объяснил П. и дотронулся до ноги. – Вот мой ботинок?
– Нет, – сказал я, – это не ботинок. Это нога. Ботинок – вот.
– Ага! Я так и думал, что это нога.
Шутник? Безумец? Слепец? Если это была одна из его странных ошибок, то с такими странностями мне встречаться еще не приходилось.
Во избежание дальнейших недоразумений, я помог ему обуться. Сам П. казался невозмутимым и безучастным; возможно, все это его даже слегка развлекало.
Я продолжил осмотр. Зрение было в норме: профессору не составляло труда разглядеть булавку на полу (правда, если она оказывалась слева от него, он не всегда ее замечал).
Итак, видел П. нормально, но что именно? Я открыл номер журнала «National Geographiс» и попросил его описать несколько фотографий.
Результат оказался очень любопытным. Взгляд профессора скакал по изображению, выхватывая мелкие подробности, отдельные черточки, – точно так же, как при разглядывании моего лица. Его внимание привлекали повышенная яркость, цвет, форма, которые он и комментировал по ходу дела, однако ни разу ему не удалось ухватить всю сцену целиком. Он видел только детали, которые выделялись для него подобно пятнышкам на экране радара. Ни разу не отнесся он к изображению как к целостной картине – ни разу не разглядел его, так сказать, физиогномики. У него напрочь отсутствовало представление о пейзаже и ландшафте.
Я показал ему обложку с изображением сплошной поверхности дюн в пустыне Сахара.
– Что вы тут видите?
– Вижу реку, – ответил П. – Небольшую гостиницу с выходящей на воду террасой. На террасе обедают люди. Там и сям – разноцветные зонтики от солнца.
Он смотрел (если это можно так назвать) сквозь обложку в пустоту, измышляя несуществующие подробности, словно само их отсутствие на фотографии вынуждало его воображать реку, террасу и зонтики.
Вид у меня наверняка был ошеломленный, в то время как П., похоже, полагал, что хорошо справился с задачей. На лице его обозначилась легкая улыбка. Решив, что осмотр закончен, профессор стал оглядываться в поисках шляпы. Он протянул руку, схватил свою жену за голову и… попытался приподнять ее, чтобы надеть на себя. Этот человек у меня на глазах принял жену за шляпу! Сама жена при этом осталась вполне спокойна, словно давно привыкла к такого рода вещам.